– Охуенно горячие у вас встречи. Вкусные. Дальше что?..

Цепляю зубами сосок, дёргая его из стороны в стороны. Покрасневший, с отметинами зубов, набух и вызывающе торчит вперёд. Хочет, чтобы его как следует пососали и поласкали языком. Мягко втягиваю его в рот вместе с ареолой и дразню. Переключаюсь на другую грудь и возвращаюсь к первой, прижимаюсь к ложбинке между грудей, собирая языком бисеринки выступившего пота. Она уже дышит тяжело и часто. Всё ещё сопротивляется возбуждению, охватившему её тело. Но если я всё правильно понял, в её тугой узкой дырочке не было никого с тех пор, как погиб её муж, Мэтью. Может быть, только эти пальчики? С короткими круглыми ногтями. Шаловливые пальчики, которыми она тянется к фотографии. Хватает и бьёт меня по голове с размаху.

Острый угол впился бы в висок. Но у меня всё ещё отменная реакция. Чуть более замедленная, по сравнению с той, что была раньше. Но с гражданскими не сравнить. Я плавно отклоняю голову в сторону.

Ева шипит и ругается. Слёзы бессилия катятся по лицу. Я смеюсь.

– Какая ты резвая штучка, Ева.

Я вырываю рамку и бросаю её на пол. Наступаю каблуком тяжёлого полицейского ботинка. Поверхность стекла жалобно хрустит и покрывается трещинами.

– Нет!

– Да. Была бы дорога тебе эта фотография, забрала её с собой, а не оставила в доме, где не была уже больше года.

– Ты просто больной ублюдок!.. Свихнувшийся. Вы все свихнувшиеся, жрущие суррогат жизни вместо того, чтобы жить!..

– Горячая речь, Ева. Такая же горячая, как твоя мокрая киска? Проверим?

– Иди к чёрту!..

– Пойду. Но сначала сделаю что хочу.

Я поднимаю её с колен и сдёргиваю штаны вместе с белыми трусиками.

– Сука… Конченая мразь, – шипит она, пытаясь вырваться.

– Помолчи, не трать зря энергию…

Я опять усаживаю её поверх себя и довольно трусь грубой тканью, обтянувшей мой стояк, о её промежность. Чтобы не дёргалась сжимаю волосы в кулак и оттягиваю назад. Она выгибает шею и выгибается в спине. Гибкая, да. Грудь оказывается прямо передо мной. Всё ещё возбуждённая. Облизываю сосочки дразня. Отпускаю волосы.

– Дальше что, Ева? Как это всё оказалось у «CVR»? Не помню, чтобы они бегали и выклянчивали у граждан дорогие сердцу воспоминания.

– А ты уверен, что это воспоминания? А не просто моя фантазия?

Я пробегаюсь пальцами по её позвоночнику и сжимаю попку. Вклиниваю вторую руку между нашими телами, обводя пальцами нежные лепестки, обрамляющие вход. Она вздыхает, дёргается.

– Сиди, – рычу, сжимая попку, – это не просто фантазия, Ева. Если бы ты пользовалась очками… Правильными очками, без бага. Если бы ты моделировала реальность и сама стала непосредственным участником чьих-то воспоминаний без возможности повлиять на них, ты бы почувствовала разницу. Они другие… Виртуальные картинки яркие, сочные. Брызжут позитивом. Идеальные. Без малейшего пятнышка. Послушные. Они как реклама по теле. Такая же назойливая и фальшивая.

Я сделал паузу, коснулся большим пальцем клитора, надавил. Начал медленно растирать его по кругу. Тук-тук-тук… пульс учащается. Скатывается вниз и концентрируется в маленькой горошине, в этом набухающем бугорке. Который так приятно дразнить, пощипывать, зажимать между пальцами. Сдавленный стон напополам с матом. Пожелание мне сдохнуть… Поскорее.

– Быстрее? Пожалуйста, Ева.

Ускоряю движения пальцев. Перемещаю их чуть ниже. Большой палец оставил на клиторе, а другими растираю первую капельку её влаги, выступившей из промежности.

– Поначалу я принял это просто за баг. Избавился от очков, утилизировал их. Мне принесли новые. Тогда я понял, что это был не баг. А что-то другое…

Толкаюсь пальцами внутрь. Сразу двумя. Узко, горячо, влажно. Как бы она ни старалась сдержаться, но тело берёт своё. Жадно сжимается вокруг моих пальцев и дёргается им навстречу. В бешеном токе крови, в пульсации её лона – желание и жажда большего. Двигаю пальцами внутри неё, растягивая под себя. Потому что она такая узкая, что кажется, будто я буду трахать её первым. Возбуждение клейкой слюной собирается во рту.

Сглатываю. Продолжаю толкать внутрь неё свои пальцы. До упора. Ввёл до предела и начинаю массировать её изнутри, прижимаю подушечки пальцев к эластичным стенкам, массируя их. Мелко-мелко Еву начинает трясти. Она дёргается и движет бёдрами мне навстречу. Большой палец трёт клитор на предельной скорости. Ева кончает неожиданно резко и быстро. Над моей ладонью, ставшей влажной. Сжимает мои пальцы и течёт. Громкий стон должен быть протяжным, но она обрывает его и заталкивает вглубь себя. Поздно, Ева, я уже всё услышал… Она дышит тяжело и часто. Сердито смотрит на меня, вырвавшего оргазм из тела против её воли.

– Ты чокнутый, Марк.

– Не так, как ты думаешь. Я купил эти сраные очки, о которых кричат на каждом углу, и сразу напоролся на тебя. Представляешь?..

– И потом ты решил выяснить, в чём дело? Выяснил? Отпусти… Обещал.

– Обещал. Сказал, что отпущу потом. А я сначала хочу почувствовать, какая ты сладкая в реальности.

Я расстёгиваю брюки, спускаю их немного вниз по бёдрам. Освобождаю напряжённый член, на головке которого уже поблескивает смазка.

– Я не стану заниматься сексом с сумасшедшим, не разграничивающим фантазии и реальность.

Я сжимаю пальцы на её попке и дёргаю на себя. Член утыкается между горячих, влажных складочек.

– Именно потому, что я могу их различить, я нахожусь здесь, Ева. В реальности. И в тебе.

Я не церемонюсь. Переместив пальцы на талию, резко нажимаю, заставляя опуститься, и одновременно с этим дёргаю бёдрами вверх. Натягиваю её на себя. Мокрую, узкую. Она дёргается и кричит, бьёт меня по щеке с размаху. Перехватываю её ладонь. Одной рукой продолжаю сжимать её попку. А второй рукой удерживаю запястье её руки. Прижимаюсь губами, втягиваю кожу, оставляя засос. Потом чуть выше. Ещё и ещё.

Одновременно с этим двигаю бёдрами. Поначалу осторожно, давая ей привыкнуть к себе. Но она так сжимается и пульсирует, влажно пахнет сексом, что желание берёт своё. Хочу, чтобы сама подвигалась на мне. Как следует. Оставляю в покое руку и приподнимаю её бёдра, с размаху опускаю на себя. Раз за разом. Всё быстрее и быстрее. Тела соприкасаются со звонкими влажными шлепками.

В воздухе сталкивается наше быстрое тяжёлое дыхание и громкие стоны. Немного вразнобой. Но всё равно приятно. Её стоны чуть более нежные и протяжные, обволакивают каким-то маревом, тёплым и мягким. В противовес тому быстрому и жёсткому траху. Я всё ещё принуждаю её трахаться, впился пальцами в кожу ягодиц так, что останутся синяки на теле. Синяки, засосы, укосы. Жадно и грубо. Ещё, ещё, ещё… Ева вцепилась пальцами в жёсткую ткань чёрной рубашки. И смотрит на меня с ненавистью. Обжигающая ненависть в тумане желания. Острая и вкусная приправа к сумасшедшему сексу. И может быть, она меня ненавидит за принуждение к сексу, но она встанет с меня оттраханной донельзя. Мокрой, потной, с пульсирующей промежностью, которую будет приятно тянуть ещё некоторое время.